Таня Гроттер и Локон Афродиты - Страница 71

Взгляд некромага пронизывал ее. Ей чудилось: еще немного и локон Афродиты вспыхнет. Он так разогрелся, что она ощущала неприятный запах горелого пера из подушки.

Таня поджала колени и закуталась в одеяло. Ее охватил жар. Теперь она почти боялась Бейбарсова.

– Однажды, когда я в очередной раз прокрался к чану, чтобы достать глаз, чьи-то пальцы схватили меня за запястье. От неожиданности я рванулся и обнаружил, что в кисть мне вцепилась отрубленная рука мертвеца. Рядом послышался хохот. Я повернулся и увидел старуху-ведьму. Она прошептала что-то, и рука стала затягивать меня в чан. Я закричал, боясь, что захлебнусь в крови. Сопротивляться я не мог. Мои силы тогда были втрое меньше, чем теперь, ведь старуха была еще жива, и ее дар не перешел к нам. Рука почти уже затянула меня в чан, когда старуха внезапно передумала. Пальцы мертвой руки разжались. Я понял, что мое наказание отложено.

«Так и быть! – сказала ведьма. – Именем Чумы-дель-Торт и своим собственным, я дарю тебе жизнь, хотя некромаг, полюбивший девчонку, недостоин ни солнечного, ни лунного света! Я дарю тебе право любить Таню Гроттер, и она будет единственной, к кому ты сможешь привязаться когда-либо… Жаль, что ее дар светлый и я не могу повлиять на нее. Но кто знает, может, твоя любовь прикончит девчонку вернее, чем моя магия? Если же и не прикончит, то испортит, изменит и перечеркнет все то хорошее и светлое, что в ней есть. Вдвоем вы станете черными крыльями тьмы, и пусть разверзнутся Жуткие Ворота!.. Но горе тебе, если Таня не станет твоей! Твоя жизнь сделается пустой!» Тут старуха расхохоталась и ушла и больше не ворожила у чана.

Бейбарсов рывком встал.

– Думаю, я уже сказал довольно. Осталось главное: если ты не наговоришь на локон мое имя и не свяжешь свою жизнь с моей, я убью себя на рассвете. Дальнейшая жизнь потеряет смысл. А до этого можешь попрощаться с Валялкиным и Пуппером. Я заберу их с собой туда, где темно, холодно и сыро. Кстати, пара часов, чтобы подумать, у тебя еще есть… – произнес он и, поклонившись, вышел.

* * *

Едва за Бейбарсовым закрылась дверь, Таня отбросила одеяло и быстро оделась. Ее шатало. Все-таки три дня она провела в постели без движения. Выскочив в коридор, она беспомощно огляделась. Ей нужен был Сарданапал, но как найти его комнату здесь, в Магфорде, где она ничего не знает? Она пошла по коридору, свернула в какой-то проход и отпрянула от неожиданности. Навстречу ей с потайным фонарем в руке шла Рита Шито-Крыто, возвращавшаяся, по своему обыкновению, из какого-то крайне таинственного места.

– О, какие люди! И даже живые! Ну и похудела же ты, подруга! – сказала она, слегка приподнимая брови.

Таня бросилась к Шито-Крыто. Ритка объясняла не то чтобы очень подробно и с большой охотой, но внятно. И что самое ценное, она не задавала вопросов. Вскоре Таня барабанила в дверь академика Сарданапала.

Она ожидала услышать кашель сонного академика, шарканье тапок, голос «кто там?» и готовилась ответить, но ничего этого не произошло. Дверь сразу открылась. Сарданапал стоял на пороге и спокойно смотрел на Таню. Смотрел так, будто давно знал, что она придет и случится это именно сегодня.

– Проходи и закрывай дверь! Здесь кошмарные сквозняки, что неудивительно. На уровне первомагии Магфорд соткан из тумана, ветра и дождя, – сказал он.

Таня вошла в комнату, по недавно приобретенной привычке осторожно и с запасом переступив порог. Комната показалась ей неуютной. Длинная, с огромными потолками и сырыми стенами. На окне, высоком и узком, легко было вообразить ползущую в бесконечность муху. Кровать с балдахином занимала треть помещения. Все парадные портреты на стенах были заботливо повернуты к стене.

– Ничего личного. Всего лишь соблюдаю свое право на конфиденциальность, – пояснил Сарданапал, поймав удивленный взгляд Тани.

– Вы хотите сказать, что они шпионили? Подглядывали?

– Назовем это каким-нибудь красивым словом. Например, внешняя разведка! – произнес академик.

– Но при чем тут разведка?

– Люди любят называть самые подлые вещи благородными словами. Например, предательство зовут тактической необходимостью, а ложь – защитной мимикрией.

Сарданапал невесело посмотрел на Таню. Даже неугомонные усы академика и те, казалось, присмирели, обвисли и не делали никаких попыток покуситься на своего давнего врага – бороду.

– Пожалуй, нам стоит поговорить серьезно. Ты выросла и стоишь на пороге взрослой жизни. Орленку пришла пора покинуть гнездо. Детство, как ни хватайся за него, закончилось.

– А магспирантура?

– Ты прекрасно знаешь: магспирантура – совсем не то, что обычное обучение в Тибидохсе. Твою свободу никто не будет ограничивать. Хочешь – лети на Лысую Гору, хочешь – в мир лопухоидов. Две-три лекции еженедельно, четыре магдидатских экзамена, регулярное представление научному руководителю глав магсертации, чтобы видно было, что ты не сачкуешь и не пробуксовываешь, – вот и все, что требуется от магспиранта. Остальное время ты будешь в свободном парении, искать то место в жизни, где ты пустишь корни впоследствии. Надо полагать, это будет не Магфорд?

– Нет.

Академик с облегчением вздохнул:

– Так я и думал. Орлы не селятся в чужих гнездах – они строят свои. Но, видимо, ты хотела поговорить со мной не о магспирантуре, не так ли?

– Да… Об одном человеке, – сказала Таня, сжимая в кармане золотой локон. Жар – на этот раз мягкий, не такой, как на поле, – побежал по пальцам к плечу.

Сарданапал опустился в кресло, в котором, видимо, сидел до прихода Тани. Рядом с креслом на стуле истекала воском длинная свеча. Тут же лежала толстая книга в кожаном переплете с медными застежками. Сама не зная зачем, Таня задержала на ней взгляд.